Неточные совпадения
Чу!
конь стучит
копытами,
Чу, сбруя золоченая
Звенит… еще беда!
Ребята испугалися,
По избам разбежалися,
У окон заметалися
Старухи, старики.
Бежит деревней староста,
Стучит в окошки палочкой.
Бежит в поля, луга.
Собрал народ: идут — кряхтят!
Беда! Господь прогневался,
Наслал гостей непрошеных,
Неправедных судей!
Знать, деньги издержалися,
Сапожки притопталися,
Знать, голод разобрал!..
— В первый раз, как я увидел твоего
коня, — продолжал Азамат, — когда он под тобой крутился и прыгал, раздувая ноздри, и кремни брызгами летели из-под
копыт его, в моей душе сделалось что-то непонятное, и с тех пор все мне опостылело: на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением, стыдно было мне на них показаться, и тоска овладела мной; и, тоскуя, просиживал я на утесе целые дни, и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью, с своим гладким, прямым, как стрела, хребтом; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами, как будто хотел слово вымолвить.
Вдруг, что ж ты думаешь, Азамат? во мраке слышу, бегает по берегу оврага
конь, фыркает, ржет и бьет
копытами о землю; я узнал голос моего Карагёза; это был он, мой товарищ!..
Куда ты скачешь, гордый
конь,
И где опустишь ты
копыта?
За окном, в снежной буре, подпрыгивал на неподвижном
коне черный, бородатый царь в шапке полицейского, — царь, ничем, никак не похожий на другого, который стремительно мчался на Сенатской площади, попирая
копытами бешеного
коня змею.
На другой день в полдень Вера, услыхав шум лошадиных
копыт в ворота, взглянула в окно, и глаза у ней на минуту блеснули удовольствием, увидев рослую и стройную фигуру Тушина, верхом на вороном
коне, въехавшего во двор.
— А, вишь, подружились. Друг без дружки никуда… Вот уж подлинно: куда
конь с
копытом, туда и рак с клешней…
Слышу и трубы, и ржание
коней,
Глухо стези под
копытами стонут.
Послышался топот
копыт, и стройный всадник на красивом гнедом
коне показался на улице и остановился перед раскрытым окном.
Только и рассеяния, что если замечают, что какой
конь очень ослабел и тюбеньковать не может — снегу
копытом не пробивает и мерзлого корня зубом не достает, то такого сейчас в горло ножом колют и шкуру снимают, а мясо едят.
Мерно шел
конь, подымая косматые ноги в серебряных наколенниках, согнувши толстую шею, и когда Дружина Андреевич остановил его саженях в пяти от своего противника, он стал трясти густою волнистою гривой, достававшею до самой земли, грызть удила и нетерпеливо рыть песок сильным
копытом, выказывая при каждом ударе блестящие шипы широкой подковы. Казалось, тяжелый
конь был подобран под стать дородного всадника, и даже белый цвет его гривы согласовался с седою бородой боярина.
Уж витязь под горой стоит,
Призывный рог, как буря, воет,
Нетерпеливый
конь кипит
И снег
копытом мочным роет.
Держа в одной руке шлейф и хлыст с лиловым камнем в рукоятке, она гладила маленькой рукой ласково оскаленную морду
коня, — он косился на нее огненным глазом, весь дрожал и тихонько бил
копытом по утоптанной земле.
Через полчаса он сидел в маленьком плетёном шарабане, ненужно погоняя лошадь; в лицо и на грудь ему прыгали брызги тёплой грязи; хлюпали колёса, фыркал, играя селезёнкой, сытый
конь и чётко бил
копытами по лужам воды, ещё не выпитой землёю.
От того ли посвисту сыр-бор преклоняется и лист с деревьев осыпается; он бьет
коня по крутым ребрам; богатырский
конь разъяряется, мечет из-под
копыт по сенной копне; бежит в поля, земля дрожит, изо рта пламя пышет, из ноздрей дым столбом.
Еще вторые петухи не пропели, как вдруг две тройки примчались к постоялому двору. Густой пар валил от лошадей, и, в то время как из саней вылезало несколько человек, закутанных в шубы, усталые
кони, чувствуя близость ночлега, взрывали
копытами глубокий снег и храпели от нетерпения.
Эге! Вдруг слышу, кто-то около сторожки ходит… подошел к дереву, панского
коня отвязал. Захрапел
конь, ударил
копытом; как пустится в лес, скоро и топот затих… Потом слышу, опять кто-то по дороге скачет, уже к сторожке. Подскакал вплоть, соскочил с седла на землю и прямо к окну.
На сегодня нужно было уже отложить всякую мысль об охоте; впору было только добраться перед грозой до ночлега. Мой
конь постукивал
копытом в обнажившиеся корни, храпел и настораживал уши, прислушиваясь к гулко щелкающему лесному эху. Он сам прибавлял шагу к знакомой лесной сторожке.
Эти скромные картины русской ранней весны превосходны, весело зеленеющие озими играют на солнце; поднятый к яровому посеву тучный чернозем лежит как бархат и греется, тихие ручейки и речки то мелькают в перелогах, как волшебные зеркала в изумрудных рамах, то вьются как ленты, отражая в себе облака, — грунтовые дороги обсохли, но еще не завалены пылью — езда по ним удобна и приятна:
копыта бегущих
коней не пылят и стучат мягко, колеса катят совсем без шуму, и след позади только маслится…
Рьяные
кони мчались, взрывая снежный прах
копытами. Колокольчик звенел. Павел Александрович задумался, потом замечтался, а потом и заснул себе преспокойно. Он проснулся уже на третьей станции, свежий и здоровый, совершенно с другими мыслями.
Куда
конь с
копытом, туда и рак с клешней!» Но эти слова нас не остановили.
Проводили мужики лошадей, таким образом, мимо самой Настиной пуньки, и все ей было слышно, и как мужики, едучи верхами, разговаривают, и как
кони топают своими некованными
копытами, и как жеребятки ржут звонкими голосами, догоняя своих матерей.
Невидимые лошади остановились, фыркая, хлюпая
копытами по воде, толстый кучер Яким, кроткий человек, ласково и робко успокаивал
коней.
Впереди всех ведут
коня командира, гнедого жеребца Варвара; он выгибает шею, и играет, и бьет
копытами; майор садится на него только в крайних случаях, постоянно шагая во главе батальона за своим Варваром ровным шагом настоящего пехотинца.
Блистал
конь бел под ним, как снег Атлантских гор,
Стрела летяща — бег, свеща горяща — взор,
Дыханье — дым и огнь, грудь и
копыта — камень,
На нем — Малек-Адель, или сражений пламень.
Потеряв сознание в минуту своего неожиданного похищения из родительского дома, она не выходила из обморока во все время, пока конный отряд Плодомасова несся, изрывая железом
копыт черную грязь непроезжих полей; она не пришла в себя во время короткой передышки, данной
коням после сорокаверстной перескачки, и в этом видимом образе смерти достигла гнезда плодомасовского боярина.
Из-под
копыт разгорячившихся
коней летел брызгами щебень и мелкая каменная пыль, но ямщик, наклонившись с облучка, еще погонял и покрикивал.
Татарин сердито нахлобучил шапку и хлестнул
коня.
Конь взвился, клубы снега посыпались из-под
копыт, но пока Макар с попом не тронулись, татарин не уехал от них и пяди.
Блажен, кто посреди нагих степей
Меж дикими воспитан табунами;
Кто приучен был на хребте
коней,
Косматых, легких, вольных, как над нами
Златые облака, от ранних дней
Носиться; кто, главой припав на гриву,
Летал, подобно сумрачному Диву,
Через пустыню, чувствовал, считал,
Как мерно
конь о землю ударял
Копытом звучным, и вперед землею
Упругой был кидаем с быстротою.
Как бы прощаясь с нами,
конь круто наклонил голову, тяжко ударил
копытом в землю, а не тронулся.
Меня сняли с
коня, бледного, чуть дышавшего. Я весь дрожал, как былинка под ветром, так же как и Танкред, который стоял, упираясь всем телом назад, неподвижно, как будто врывшись
копытами в землю, тяжело выпуская пламенное дыхание из красных, дымящихся ноздрей, весь дрожа, как лист, мелкой дрожью и словно остолбенев от оскорбления и злости за ненаказанную дерзость ребенка. Кругом меня раздавались крики смятения, удивления, испуга.
Уж не помню, сколько времени провел я в созерцании, как вдруг очнулся, расслышав в роще, шагах от меня в двадцати, в просеке, которая пролегала от большой дороги к господскому дому, храп и нетерпеливый топот
коня, рывшего
копытом землю.
Один из всадников почему-то замешкался. Ждали только его, чтоб отправиться. У подъезда стоял
конь его, грызя удила, роя
копытами землю, поминутно вздрагивая и дыбясь от испуга. Два конюха осторожно держали его под уздцы, и все опасливо стояли от него в почтительном отдалении.
« — Просим гостя! — сказал Данило в ответ ему. Поцеловались, поговорили и легли спать… Крепко спали. А наутро, глядим, у Зобара голова повязана тряпкой. Что это? А это
конь зашиб его
копытом сонного.
Ведут ко мне
коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим
копытомЗвенит промерзлый дол, и трескается лед.
Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю,
Иль думы долгие в душе моей питаю.
Снег так и брызжет из-под
копыт у
коней, а сани, что секунда, то на один, то на другой бок валятся.
Не слушая Алексея, что
кони его не продажные, они смотрят им в зубы, гладят, подхлестывают, мнут бока, оглядывают
копыта и зовут парня в трактир покончить дело, которого тот и начинать не думал.
Стары старухи и пожилые бабы домовничали; с молитвой клали они мелом кресты над дверьми и над окнами ради отогнания нечистого и такую думу держали: «Батюшка Микола милостливый, как бы к утрею-то оттеплело, да туман бы пал на святую Ердань, хлебушка бы тогда вдоволь нам уродилось!» Мужики вкруг лошадей возились: известно, кто в крещенский сочельник у
коня копыта почистит: у того
конь весь год не будет хромать и не случится с ним иной болести.
Ашик взял кусок земли из-под
копыта белого
коня, но только он поднял голову, всадник и
конь исчезли; тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий).
Чрез Непру-реку перескакивал,
Не мочил
копыт его добрый
конь.
Но сзади по пятам гнались бабы: стук некованных
копыт их
коней уже был слышен близехонько.
Постепенно стали редеть деревья. Потянуло откуда-то холодом, и всадники выехали в открытое поле. Теперь под
копытами венгерца уже не плюхала, как прежде, болотная почва. Твердый, крепкий грунт сменил прежнюю кочковатую, неровную, болотистую поверхность. Мало-помалу бег
коня замедлился, и сидевшие на его спине юные разведчики заметили, что как будто путь их начинает подниматься в гору…
Какими запорами не замыкай
коня, он все рвется на свободу, а только пусти его разыграться — и хозяина не пощадит:
копыт своих не пожалеет на него…
— Ступай, но
коня уж оставь волкам на закуску, а то к
копытам мои земляки чутки, как медведи к меду; услышат и захватят опять. Выберись отсюда лучше на змеиных ногах, то есть ползком; расскажи своим, что русские наступают на них, поведи их проселками на наших и кроши их вдребезги! Ступай, а мне еще надо докончить свое дело.
Вдруг Пропалый завидел всадника, который, заметя русский стан, торопился ускользнуть из его вида и поспешно своротил в сторону с дороги. Не вымолвив ни слова, быстро вскочил Иван на
коня, вонзил в его бока шпоры, и звук
копыт через мгновенье заглох вдали.
С правой стороны его стоял оседланный
конь и бил
копытами о землю, потряхивая и звеня сбруей, слева — воткнуто было копье, на котором развевалась грива хвостатого стального шишака; сам он был вооружен широким двуострым мечом, висевшим на стальной цепочке, прикрепленной к кушаку, чугунные перчатки, крест-на-крест сложенные, лежали на его коленях; через плечо висел у него на шнурке маленький серебряный рожок; на обнаженную голову сидевшего лились лучи лунного света и полуосвещали черные кудри волос, скатившиеся на воротник полукафтана из буйволовой кожи; тяжелая кольчуга облегала его грудь.
С правой стороны его стоял оседланный
конь и бил
копытами о землю, потряхивая и звеня сбруею; с левой — воткнуто было копье, на котором развевалась грива хвостного стального шишака; сам он был вооружен широким двуострым мечом, висевшим на стальной цепочке, прикрепленной к кушаку, чугунные перчатки, крест-накрест сложенные, лежали на его коленях; через плечо висел у него на шнурке маленький серебряный рожок; на обнаженную голову сидевшего лились лучи лунного света и полуосвещали черные кудри волос, скатившиеся на воротник полукафтанья из буйволовой кожи; тяжелая кольчуга облегала его грудь.
Какими запорами ни замыкай
коня, он все рвется на свободу, а только пусти его разыграться — и хозяина не пощадит:
копыт своих не пожалеет на него…
И я на этом возбудился от сна; и вижу, что время уже стало по-ночи, и что мы находимся в каком-то как будто незнакомом мне диком и темном лесе, и что мы для чего-то не едем, а стоим, и Тереньки на козлах пет, а он что-то наперед лошадей ворочается, или как-то лазит, и одного резвого
коня уже выпряг, а другого по
копытам стучит, и этот
конь от тех ударений дергает и всю повозку сотрясает.
А он такое уделал, что нельзя было и понять иначе, как то, что он достал мгновенное помешательство или имел глубокий умысел, ибо он, как уже сказано, ускакал на пристяжном, покинув тут и свой кучерский армяк и Христин платок, которым был закутан — очевидно, от мнимой зубной боли, а другому коренному
коню он, негодяй, под
копыта два гвоздя забил!